Введение
Европа заинтересована в достижении устойчивого и благополучного цифрового будущего, для чего 15 декабря 2022 г. была принята Европейская декларация по цифровым правам и принципам для цифрового десятилетия (далее – Декларация) [1]. Применительно к энергетической системе основная цель цифровой и устойчивой трансформации состоит в решении проблем зависимости ЕС от российских энергоресурсов посредством диверсификации поставок и интеграции возобновляемых технологий в такую систему. В этой связи возникают вопросы: действительно ли такие права и принципы реализуются на примере функционирования недавно созданного электронного сервиса объединения заказов и совместных закупок газа (AggregateEU), призванного обеспечить энергетическую независимость и безопасность ЕС через диверсификацию поставок трубопроводного и сжиженного природного газа и водорода? Насколько эта платформа отвечает цели создания единого цифрового рынка ЕС и соответствует принципам цифровой трансформации энергетической системы ЕС, призванной обеспечить энергетическую безопасность ЕС и усиление его роли и значения в глобальной экономике? Вопросы энергетической безопасности как ЕС, так и России неоднократно привлекали внимание ученых [2-7].
Результаты исследования и их обсуждение
Цель взаимодействия России и ЕС как равных партнеров на энергетической арене в отсутствие всеобъемлющего глобального управления состояла в создании на долгосрочной и взаимовыгодной основе наиболее благоприятных условий для развития благосостояния граждан и никогда не шла вразрез закрепленным на международном уровне обязательствам в сфере окружающей среды, так как традиционно рассматривалась через призму интересов по обеспечению и защите конкуренции на соответствующих рынках. После присоединения Крыма взаимовыгодное сотрудничество было разорвано последовательно принятыми в одностороннем порядке странами Европейского союза мерами давления на российскую экономику, которые с 2022 г. становятся беспрецедентными. Происходящие события дали импульс новым исследованиям в данной сфере [8-11].
Специфика энергетических рынков состоит в практически полном отсутствии предпосылок для создания единой, глобальной энергетической системы, функционирующей на предсказуемой, понятной и эффективной для всех правовой, экономической и ресурсной основе. Вместо этого потребители энергоресурсов сталкиваются с проблемой разобщенного и неразвитого управления в сфере энергетики, которая не может быть решена в отсутствие единых подходов к регулированию возникающих в ней отношений. Однако в условиях противостояния государств – поставщиков и потребителей энергоресурсов этот вопрос решен быть не может: стороны отказываются от принятия взаимовыгодных решений, в том числе посредством выхода из действующих международно-правовых актов, более не соответствующих климатическим целям ЕС, принятым в рамках Европейской зеленой сделки для исполнения положений Парижского соглашения по климату 2015 г., например, из Договора к Энергетической хартии (Лиссабон, 1994 г.) [12].
Энергетика лежала в основе европейской интеграции с учётом особенностей становления и развития Европейских сообществ, основанных на Договорах, учреждающих Европейское сообщество 1957 г., Европейское объединение угля и стали 1951 г. и Европейское сообщество по атомной энергии 1957 г. и предшествовавших созданию ЕС [13, с. 97]. В рамках статей 4 и 194 Договора о функционировании Европейского Союза (Рим, 1957 г.; далее – ДФЕС) [14] энергетика отнесена к сфере, в которой ЕС и его члены делят компетенции. В силу статьи 216 ДФЕС для достижения предусмотренных целей Союз как интеграционное объединение, наделенное его членами международной правосубъектностью, вправе вступать в международные отношения в порядке, предусмотренном ст.218 ДФЕС. Акты ДФЕС составляют неотъемлемую часть права ЕС, включающего акты первичного права ЕС, определяющие цель и условия деятельности данного интеграционного объединения, и акты вторичного права ЕС, принятые его компетентными органами для решения поставленных задач на основе принципов субсидиарности и пропорциональности, заложенных в основу функционирования ЕС [15, с. 371, 382-386].
Согласно ст. 207 ДФЕС энергетическая политика ЕС должна проводиться на основе целей и принципов его внешней политики. Исключительное значение энергетики в жизнеобеспечении общества в условиях четвертой промышленной революции, предусматривающей активное использование в промышленности преимущественно энергоемких информационных технологий, и энергетическая политика Союза, как исключительно комплексная сфера и центральное звено в любых его отношениях на международной арене, обусловливают цель обеспечить доступной, безопасной и устойчивой энергией бизнес и граждан для устойчивого экономического развития данного интеграционного объединения и улучшения качества жизни его лиц [16, с. 12-13].
Следует отметить, что несмотря на высокий уровень институционализации объединения, позволяющий решать на наднациональном уровне вопросы изначально исключительной компетенции государств-членов ЕС, энергетическая политика ЕС всё ещё характеризуется высокой степенью разобщенности, вызванной различием нормативной и ресурсной составляющих энергосистем его государств-членов, например, отсутствием договоренности со стороны Венгрии и Словакии в отношении проведения единой санкционной политики в отношении России и поставок ее энергоресурсов. Решение обозначенной проблемы видится компетентным органам ЕС в создании цифровой энергетической системы, основанной на более совершенных бизнес-моделях взаимодействия участвующих сторон посредством реализации Европейской зеленой сделки [17], важной частью которой является Стратегия ЕС по интеграции энергетической системы, представленная Европейской комиссией 8 июля 2020 г.; REPowerEU – плана Европейской комиссии по ускоренному энергопереходу, предусматривающего для этой цели создание Фонда восстановления и устойчивости; энергетической платформы для обеспечения совместных закупок трубопроводного и сжиженного природного газа и водорода.
Огромный набор различных факторов является определяющим для реализации данной политики, призванной обеспечить эффективность, безопасность и надежность энергоснабжения внутри Союза. Среди них можно указать: (1) развитие новых транспортных путей посредством открытия Южного газового коридора и Средиземноморского газового хаба в Южной Европе, которые должны существенным образом снизить зависимость ЕС от основного и самого надежного поставщика энергоресурсов – России, которая несмотря на введенные недружественными государствами односторонние меры давления ни одному из покупателей энергоресурсов не отказала в их поставке; (2) решение проблемы изменения климата и развитие так называемой «углеродной нейтральности»; (3) развитие высокопродуктивных, устойчивых и эффективно взаимосвязанных трансъевропейских сетей в сфере транспорта, энергетики и цифровых услуг. Как показывает практика, не все эти планы реализуются, поскольку различные события препятствуют реализации такой диверсификации поставок энергоресурсов.
Отметим, что с 1944 г. СССР являлся основным поставщиком энергоресурсов в отдельные государства Европы. Строительство международного трубопровода «Дружба» (1964 г.) и международного газопровода «Братство» (1967 г.) в социалистические страны Восточной Европы заложило основу для долгосрочного и взаимовыгодного сотрудничества между СССР и странами Европы, которое строилось на развитии трубопроводных поставок энергоресурсов на базе трансграничных или экспортных трубопроводов, включая экспортные газопроводы «Оренбург – Западная граница СССР» (1978 г.) и «Турецкий поток» (2020 г.) и транснациональный газопровод «Ямал – Европа» (1994 г.).
Начиная с первых трубопроводных поставок энергоресурсов, на протяжении достаточно длительного периода основу энергетической безопасности ЕС составляли поставки дешевых и надежных энергоресурсов отечественного происхождения. Однако в настоящее время основная цель внешней политики Союза состоит в создании независимой (прежде всего от России), устойчивой и декарбонизированной энергетической системы с интегрированными в нее возобновляемыми и иными «зелеными» технологиями.
Переход на альтернативные источники энергии – прерогатива энергетической политики ЕС, однако его стоимость, составляющая в настоящее время 3.8 трлн долларов США инвестиций в ветровую и солнечную энергетику и 1.5 трлн долларов США – в водородные технологии, является во многом неподъемной для европейского бизнеса и граждан, на чьи плечи ложится финансовое бремя принимаемых ЕС мер. В качестве ответной меры на проводимую ЕС политику частью европейского бизнеса принято решение о реинкорпорации в более предсказуемых правопорядках и юрисдикциях. Как правило, выбор делается в отношении Соединенных Штатов Америки – основного партнера и конкурента ЕС.
На уровне ЕС принимаются различные инициативы, реализуются стратегии по возобновляемой энергетике, водороду, метану, интеграции энергетической системы, направленные на декарбонизацию энергетического сектора, который играет ключевую роль в дорожной карте Европейской комиссии по Европейской зеленой сделке. Более того, Европейская комиссия придерживается курса на достижение к 2050 г. углеродной нейтральности посредством реализации такой сделки. Европейская зеленая сделка и Цифровая стратегия ЕС рассматриваются в качестве основных приоритетов Европейской комиссии, посему процессы декарбонизации, электрификации, интеграции отрасли и децентрализации энергосистемы ЕС во многом зависят и определяются уровнем ее цифровизации для достижения указанных целей, а также сведения к минимуму рисков для ее безопасного и устойчивого функционирования при получении, обработке и обмене данными с использованием новых информационно-коммуникационных технологий в Европе. Однако здесь не все так просто.
Единый рынок ЕС, одно из самых больших достижений ЕС[18], должен быть приведён в полное соответствие с цифровым веком. Для этого на уровне рассматриваемого интеграционного объединения закреплены цифровые права и принципы, принята Программа политики цифрового десятилетия 2030 г. [19], запускаются различные проекты, призванные поддержать взаимосвязанный, взаимозаменяемый и безопасный единый цифровой рынок. Энергетическая платформа ЕС является неотъемлемым элементом такого рынка, призванного обеспечить свободный доступ к цифровым товарам и услугам, создать безопасную и эффективную среду для цифровых сетей и услуг, увеличить потенциал развития европейской цифровой экономики. В этой связи важно понимать то место, которое отводится энергетической платформе: предоставляет ли она покупателям газа лучший доступ к соответствующим услугам, упраздняя многочисленные барьеры; функционирует ли она на справедливой и прозрачной основе; развивает ли цифровые права. Здесь следует определить: на каких началах осуществляется цифровизация энергетической системы и энергетического бизнеса в ЕС?
Среди основных начал цифровой трансформации ЕС Декларация провозглашает следующие: (1) человек, его фундаментальные права – основа применения новых технологий любыми лицами и органами внутри ЕС; (2) основное назначение технологий – объединение, а не разделение людей; (3) применение технологий должно быть вызвано свободным и никем не ограниченным волеизъявлением соответствующего лица, чьи риски от такого применения должны быть устранены либо минимизированы; (4) участие в цифровом общественном пространстве должно быть свободным и недискриминационным; (5) обеспечение защищенной, безопасной и эффективной цифровой среды; (6) использование цифровых продуктов и услуг должно обеспечить устойчивое развитие экономики. Исходя из анализа результатов первых трех международных тендеров по совместным закупкам газа посредством AggregateEU отметим, что принципы 2 и 3 вообще не исполняются, а 1, 4-6 исполняются формально.
Несмотря на неоднократные заявления об исключительно успешном функционировании электронной платформы AggregateEU[20], стратегия единого цифрового рынка ни при каких обстоятельствах не может быть реализована при ограничениях и запретах к доступу к цифровым товарам и услугам в ЕС. В этом состоит отличие рассматриваемой нами цифровой платформы, призванной подготовить стороны к закупкам, а не обеспечить исполнение соответствующих сделок, от иных платформ, к примеру Comet – облачной энергетической платформы, созданной по законам США для согласования и исполнения с использованием новых технологий внебиржевых сделок на рынках природного газа, электроэнергии, биотоплива и иных связанных с ними рынках и управляемой расположенной в Чикаго компанией TruMarx Data Partners Inc.
Таким образом, ЕС связывает ускорение процессов цифровизации энергетической системы во многом с необходимостью отказа от российских энергоресурсов. Считается, что такое ускорение призвано обеспечить достижение климатических целей и создание климатически нейтрального и ресурсосберегающего общества. Однако, вместе с тем не учитывается, что максимальный объем выбросов имеет место не на первом, а на последнем из этапов производственно-сбытовых цепочек природного газа, которые в данном случае сосредоточены в государствах-членах ЕС и Энергетического сообщества, от которых зависит принятие мер по декарбонизации.
Заключение
Несмотря на безуспешные попытки отказа от российских энергоресурсов посредством внедрения нового механизма совместной закупки газа и санкционных ограничений, энергетическая платформа ЕС как элемент единого цифрового рынка ЕС пока не отвечает цели создания эффективно действующего рынка, так как ее функционирование не обеспечивает свободный доступ европейских компаний к цифровым товарам и услугам, не создает эффективно функционирующую цифровую среду для решения конкретных проблем, связанных с поставками энергоресурсов, и потенциал европейской цифровой экономики не может быть развит и использован на благо европейских граждан. Цифровые технологии в этом случае не позволяют обеспечить эффективную и справедливую трансформацию энергетической системы ЕС, снижающую зависимость от поставок российских энергоресурсов. Помимо этого, функционирование AggregateEU не соответствует принципам цифровой трансформации энергетической системы ЕС, заложенным в Декларации.
Библиографическая ссылка
Слепко Г.Е., Решняк М.Г., Кауракова М.В. РОЛЬ AGGREGATEEU В ОБЕСПЕЧЕНИИ ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2024. – № 3-3. – С. 487-492;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=3373 (дата обращения: 19.05.2024).